От переводчика
Натали Саррот, участница литературных битв середины столетия и нис-провергательница традиционных форм, оказалась в 80-е годы в числе классиков и даже в списках кандидатов на Нобелевскую премию. Однако уже не как представительница бунтарской группы “нового романа”, объединившей на время очень непохожих друг на друга писателей, а как независимый прозаик, создавший собственный стиль, не укладывающийся в рамки никаких школ и направлений. Этому стилю Натали Саррот осталась верна навсегда: французские критики называют его литературной константой века. Он несет столь явный отпечаток ее авторства, что подражать ему невозможно, не рискуя быть обвиненным в плагиате.
Свою главную установку Н. Саррот сформулировала в эссе 1950 года “Эра подозрения”: “Читатель сразу оказывается внутри, там же, где и автор, на глубине, где уже не осталось ни одного из удобных ориентиров, с помощью которых он когда-то конструировал персонажей. Он погружен и останется до конца погруженным в некую субстанцию, анонимную, как кровь, в магму, лишенную имени, лишенную контуров” (перевод -Л. Зониной). Недаром название своей первой книги “Тропизмы” (1939) — ростковые движения стебля, корня, листьев в ответ на внешние раздражители — Н. Саррот позаимствовала из естествознания. Ей важно уловить в сети слов мимолетные изменчивые реакции, почти не фиксируемые мыслью. Персонаж, литературный характер, как его понимал старый роман, отходит в тень. Саррот интересует психологическая магма сама по себе, абстрактный “психологический элемент, который, подобно элементу живописному, постепенно освобождается от предмета, с которым некогда был неразрывно слит”.
В этом ключе написаны и две ее книги последних лет “Здесь” и “Откройте”. Жанр их определить трудно — это не романы, не повести, не новеллы, скорее, некие внутренние зарисовки. В книге “Здесь” “местом действия” — иначе не скажешь — является внутренний мир старого человека, его память, то играющая с ним в прятки, то преподносящая неожиданные подарки. Сознание героя изображено как некое пространство, не имеющее границ, способное то сужаться, то расширяться в зависимости от того. с кем он в данный момент разговаривает, о ком или о чем Думает. В потоке ассоциаций, воспоминаний. сказанных и услышанных слов мелькают эпизоды жизни, встречи, события. Из едва намеченных импульсов, колебаний и всплесков чувств незаметно, словно из кусочков головоломки, складываются характеры, и, хотя проза Натали Саррот — чтение далеко не легкое, внимательный читатель довольно быстро усваивает правила игры и начинает ориентироваться в происходящем.
Текст “Откройте” состоит из пятнадцати небольших фрагментов, “бурь в стакане воды”, происходящих в нашем сознании во время общения с другими людьми. Привычный внутренний монолог разбит здесь на такое количество голосов, что за ними не успеваешь уследить: голоса возникают, теряются, звучат снова. Что же касается реально происходящей беседы, то она остается за кадром и о ее содержании можно лишь догадываться по реакциям героя, предельно обезличенного — не обозначены даже пол и возраст, — однако вполне узнаваемого: перед нами человек ранимый и сомневающийся, интеллигент с вечным комплексом вины. К концу книги, написанной с чеховским юмором, перед нами предстает и его трагическое бессилие перед внешним миром, и неподлинность его бытия.
Мысли этого — все-таки хочется сказать “персонажа” — разыгрываются “в лицах”, словно сцены спектакля, где действуют слова, обсуждающие уместность собственного появления в разговоре. Каждый из нас — осознанно или нет — подбирает слова, которые собирается произнести вслух. Собственно, процесс подбора слов и есть сюжет этих скетчей. Это своего рода анатомия разговора вообще, точнее — мышления в процессе разговора.
Стена внутренних табу и социальных условностей материализуется на воображаемой сцене в виде загородки, отделяющей слова “комильфо” от их недостаточно светских собратьев. Когда разговор начинается, потенциальных нарушителей этикета изгоняют за загородку. Но удержать их там не все-Ма легко, потому что слово, как извест-"о. -может вырваться, сорваться с языка.
Хочется сразу предупредить, что когда в тексте обсуждается какое-нибудь “ученое” слово, или слово, по мнению действующих лиц, бессмысленное, или какой-то “секрет”, сообщаемый под честное слово, читателю предлагается не разгадывать загадку, что именно подразумевает автор, а мысленно подставить сюда слово или “секрет” по своему выбору. ибо описанные ситуации, что называется, вполне типичны. Те немногие имена, которые появляются в тексте, — вымышленные, они могут быть любыми.
Все русские фразеологизмы, на которых строятся “конфликты”, согласованы с автором.